Впрочем, следующая позиция включала в себя снова пузыри с газом. На этот раз в количестве полусотни и от других чудищ — кафармов. Только вот, судя по описанию, кафармам пузыри требовались не для полётов, а для обездвиживания жертвы. И для этого они вырабатывали в теле парализующий газ.

У меня появлялось к заказчикам всё больше и больше вопросов. И самый главный — вот это вам всё зачем?!

А вот шестая позиция была просто шикарна — надо было добыть яйца птиц. И не каких-то чудовищных птиц, а обычных, только очень быстрых птичек — аратруи. И главное, сразу понятно и для чего яйца, и что с ними будут делать. Аратруи были местными почтовыми голубями. Летают быстро, всегда стремятся к гнезду и легко тянут необходимый вес. Одна беда, не размножаются они на скалах — только на поверхности. Вот и собирают люди иногда их яйца, чтобы пополнять штат почтовых птиц.

Следующая позиция — кулмары — живо напомнила русскую борзую, с той лишь разницей, что это была не милая собака-улыбака, а злобная тварь, способная за один ужин при желании сожрать человека целиком. Одна радость — от русской борзой она всё-таки отличалась в меньшую сторону. А вот желание жрать у неё было всегда, потому что надо было постоянно восстанавливать свои «великолепные крепкие жилы» — это цитата из документов. И, кстати, вот этих жил и требовалось надёргать почти три килограмма.

От шестилапых ори-ори, похожих на ящеров и млекопитающих одновременно, потребовались железы клея, которым те замедляли добычу. Зачем они нужны, мне смог объяснить Рубари, намекнув, что в железе всегда большие запасы одной части ингредиентов клея, который используется в дирижаблях — а второй части и на скалах достаточно.

Очень неприятным заказом стала задача по охоте за пойдискилами — поджарыми тварями, напоминающими одновременно собак и гиен, покрытых гнойными шишками. Я, кстати, помнил этих зверюг — вот они были одними из тех, кто пытался сожрать меня в первый день, когда я перенёсся с Земли. Но сами по себе пойдискилы не были слишком страшными — убить их было, в принципе, несложно. Весь ужас заключался в том, что требовалось собрать два ведра их вонючего гноя…

А вот над последним заказом я буквально завис, потому что мэрия Саливара затребовала себе живого гвлита — желеобразную тварь, которая и перемещаться-то толком не умела. Эти твари оккупировали тенистые низины поверхности и поджидали там свою добычу, которая, попав внутрь слизняка, уже не успевала выбраться. Гвлиты были пропитаны сильнейшей кислотой, которая для них была как кровь, а вот для всех остальных… Короче, эта кислота растворяла даже металл, просто не сразу…

Закончив с чтением, я внимательно осмотрел разложенные на столе стопки материалов. Все задачи требовалось выполнить до конца лета. Времени на всё про всё оставалось — барабанная дробь! — шестьдесят четыре дня. Чуть больше трети сезона. По-хорошему, надо было взять Рубари и отправить его по кабакам, где он мог бы опросить местных охотников. Беда была только в том, что без контроля мой механик легко и быстро впадал в бытовой алкоголизм.

Мог бы пойти и я, но любой местный рано или поздно опознает во мне подобрыша, что привлечёт ненужное внимание. А внимания привлекать к нашим с Рубари персонам очень не хотелось. Оставался вариант с посещением местного архива и поиском информации там. Вот только я точно знаю, что в архивах почти нет информации про поверхностных чудовищ.

А самое главное — ещё оставался вопрос: как охотиться? Мой кастет был отличным оружием против слабых и тонкошкурых порождений местных кошмаров. Из всех перечисленных только половину можно было причислить к таковым. А что делать с другими? Построить большой самострел? А поможет? Купить оружие посильнее? Но любое оружие посильнее требовало вкладывать в логосы больше одной единицы за раз.

А я до сих пор не умел этого делать. Чтобы выучить нужный логос, надо было выложить десять тысяч единичек, а это, простите, две трети нашего остатка бюджета — и на чём тогда летать? И чем стрелять? Нет, этот вариант не подходил…

— Рубари! — окликнул я механика. — Чем нам валить больших тварей? Есть идеи?

— П-ш-кми! — охотно отозвался тот.

— Какими пушками? — удивился я, не сразу поняв, что он имеет в виду.

— Д-р-ж-б-льн-ми! — ответил он.

— Самая дешёвая пушка, которую я видел, стоит от ста тысяч единиц, — покачал я головой. — И за выстрел жрёт сразу пятьдесят единиц.

— Т-гда н-чем! — вздохнул механик, заставив меня зубами скрипнуть.

Очень содержательный диалог получился… Я задумался над новой проблемой, а Рубари отправился копаться в дирижабле — он там всегда находил себе дело. И, кажется, его даже успокаивало это занятие.

Я снова посмотрел на разложенные стопки с информацией и заказами, а потом решительно принялся их рассортировывать. В первую стопку отправились те заказы, для которых не нужно было покупать палубное орудие: хури, кафарма и аратруи. Для сбора яиц много мозгов не нужно. Двух оставшихся можно было попытаться пристрелить и из моего кастета.

Вторая стопка вместила в себя атнимнибров, кулмаров и пойдискилов — этих можно было попытаться убить моим жезлом, а если не получится — прикончить чем-нибудь самодельным. Так или иначе, но шесть заказов потенциально мы с Рубари ещё могли выполнить…

Я совершенно не представлял, чем бить фимомениарков, которые были пушистыми и размером с двух нормальных медведей. По той же причине было неясно, как охотиться на ори-ори и пул-таров. Большие, шкура толстая — кастет их не возьмёт… Какое-нибудь доисторическое оружие, вроде осадного арбалета — скорее всего, тоже. Ну и в самый низ перечня заказов отправился слизень, по которому вопросов было вообще куда больше, чем ответов.

Я сидел, смотрел на отсортированные мной бумажки и ждал план. Но тот то ли задержался, то ли посетил голову кого-то другого, а вот меня своим появлением так и не осчастливил. В общем, план никак не хотел формироваться… Я сложил все стопки в одну, чтобы сверху были самые простые заказы, но и это не помогло — план снова не появился. А потом я решительно перевернул всю стопку, снова сунул слизняка в самый низ и опять уставился на изображение фимомениарка.

«Убей одного и получишь костей столько, сколько надо…» — подумал я.

— М-жет, сб-жим? — спросил от дверей дирижабля Рубари, указывая рукой на ворота ангара какой-то деталью в форме буквы Y.

— Сбежим? — переспросил я. — Нет, бежать нам никак нельзя… И так на севере по нам стража скучает. Надо…

Я не договорил, уставился на изображение фимомениарка, потом на деталь в руке Рубари, потом снова на фимомениарка… У меня в стране все с детства знают, с чем надо на медведей ходить — с рогатиной. Авось не заломает и прибить удастся…

— А ведь может получиться! — сообщил я механику и задумчиво проговорил. — Авось не заломает…

— Чо? — не понял Рубари.

— Может, получится! — объяснил я.

— Нет… Что за сл-во т-к-е? А-а-а-а-а-а-в-в-в-в-о-о-сь? — уточнил тот.

— А, авось… Древнее заклинание на моей родине, — ответил я.

— К-лд-вство? И р-б-т- ет? — спросил Рубари.

— С вероятностью пятьдесят на пятьдесят! — серьёзно кивнул я. — Либо сработает, либо не сработает…

И пока Рубари думал над новой версией старого анекдота, я решительно встал, подошёл к нему, отобрал деталь и показал на неё:

— Нужна такая, только длиной метров пять, — сказал я. — А лучше четыре таких рогатины. Пойдём с ними на фимомениарка!

— Псих! — уверенно кивнул Рубари. — Дай мне час! Вось п-р-д-м-ешь п-ка…

Пока из остатков материалов, что лежали в ангаре, механик вовсю делал рогатины, я пошёл готовиться к вылету. А ещё я старательно делал вид, что совсем ничего не боюсь. Хотя вообще у меня поджилки тряслись от страха. Так всегда бывает, когда проявляешь решительность и смелость, которая тебе не особо свойственна. Ведь решительно брякнуть, что идёшь с рогатиной на фимомениарка — это одно. А вот решительно пойти на тварь пятиметрового размера — это совсем другое. Там тебя и скушать могут, в конце концов!.. Больно же будет!..